Когда Гейдара Алиевича в 1982 году назначили первым заместителем председателя Совета Министров СССР, — рассказывает он, — товарищ Андропов поручил ему быть шефом железнодорожного транспорта. На следующий же день Гейдар Алиевич пригласил меня, чтобы я ввел его в курс дела, ознакомил с работой железнодорожного транспорта Советского Союза. Представьте себе, что эта первая наша беседа длилась более четырех часов. Вот какой был проявлен с его стороны интерес к отрасли, что говорит о серьезном отношении к поручению, которое он получил. А Андропов ему доверял.

В то время в Совете Министров было много людей, назначенных в свое время Л. Брежневым, и, я так понимаю, что Юрий Владимирович хотел обновить аппарат такими людьми, которых он хорошо знал и которым доверял. Первым его шагом и стало назначение Гейдара Алиевича, который в свое время руководил Комитетом Государственной Безопасности Азербайджана, и Андропов его очень высоко ценил, ценил результаты его работы по безопасности, я думаю, именно поэтому и доверил ему столь высокий пост в правительстве.

После нашей первой беседы мы с Гейдаром Алиевичем договорились встречаться каждую неделю, и в течение нескольких лет нашей совместной работы так и делали. По всем крупным вопросам, связанным с железнодорожным транспортом, он никогда не принимал никаких решений, не посоветовавшись со мной, не выслушав моего мнения. И, как правило, соглашался со мной, потом всегда принимал правильные решения. Сама жизнь подтверждала это.

Вспоминаю, к примеру, строительство Байкало-Амурской Магистрали (БАМ). Было решение ЦК КПСС, чтобы в 1985 году открыть движение на всей этой магистрали. Так как Гейдар Алиевич отвечал за транспорт, он очень интересовался ходом строительства. Мы были заказчиками, а исполнителями было Министерство транспортного строительства, которое возглавлял товарищ Соснов, а через некоторое время туда был назначен племянник Брежнева – Владимир Аркадьевич Брежнев, молодой специалист, который довольно неплохо себя проявил. И Гейдар Алиевич шефствовал также и над этим министерством. Мы часто втроем занимались этим проектом. Стройка отставала, и это вызывало беспокойство. Тогда Гейдар Алиевич принял решение поехать на БАМ, и, помню, мы втроем отправились туда. Где пешком, где-то поездом, а где-то самолетом, потом снова пешком… Знакомились с трассой очень и очень серьезно, оперативно принимались решения. К примеру, там, на месте, было принято и такое важное решение: построить обход при прокладке трассы – обход в 52 километра. И благодаря этому, хоть и с небольшим опозданием, но движение на БАМ на всем протяжении было открыто.

Что касается личных отношений, то у нас их не было, были только профессиональные, рабочие. Я не знал, где он жил, не знал его семьи. Только однажды я видел, как его провожала супруга – очень милая и красивая женщина, я знал, что в науке она была заметной личностью. Мне понравились их взаимоотношения. Он был так внимателен к ней, она, естественно, держалась так, как и положено держаться в ее положении.

Ни разу за все время нашей совместной работы, с 1982 по 1987г.г., ни разу мы не касались политических тем. Мои контакты с ним были, лишь как с человеком государственным. Во всех делах — только государственная постановка. Как государственник, как человек, который выполнял функции шефа над многими отраслями хозяйства, он был на высоте.

Я вспоминаю дни, когда произошла авария в Чернобыле. Все вопросы, которые нужно было решать через Министерство путей сообщения, успешно решались. Бесспорно, с помощью и при поддержке Гейдара Алиевича. Нам удалось вывезти оттуда 350 тысяч людей.

Мне казалось, что, оказавшись на государственном посту, он испытывал глубокое удовлетворение, так как очень любил работать. Мне даже казалось, что он был удовлетворен тем, что избавился от политики, и занимается конкретными делами. Гейдар Алиевич всегда был рядом с нами и помогал решать самые трудные вопросы, которые никто не мог решить.

Лично на меня всегда производил впечатление его неизменный оптимизм. Несмотря на самые сложные вопросы, которые надо было решать, а их было очень много, я всегда видел его уверенность в том, что любой вопрос можно решить. И вот эта уверенность, что вопрос можно решить, вдохновляла и нас, министров, которых он курировал. Это навсегда осталось в моей памяти.

И еще. Он всегда был аккуратен, очень обязателен во всем, всегда вежлив, никогда не допускал какой-либо грубости. Словом, у него все получалось красиво.